Где-то доводилось читать, что в хоккейном мире Владимира Беззубова прозвали «легендой без номера». Но как же так «без номера»? По моему глубоко субъективному мнению, он номер один среди корифеев и современных мастеров хоккейной фотожурналистики. Хотя сам юбиляр, человек невероятной скромности, всегда говорит, что есть и те, кто лучше, и он искренне в это верит. Именно эта искренность пронизывает его работу и жизнь. Почти полвека он посвятил себя фотопрофессии, с перерывами, как он сам обязательно уточнил бы.
Рутина способна поглотить любого творца, и лишь единицам удается без видимых усилий работать поверх повседневности, сохраняя неподдельный интерес к делу. Владимир Николаевич Беззубов – именно такой редкий пример профессионала, который всегда был выше рутины. Он был таким, когда мы часто работали вместе, и остается таким сейчас, в эпоху цифровых технологий, когда общение стало более формальным, а люди, кажется, отталкиваются друг от друга. Видя Володю (прошу прощения у юбиляра за фамильярность), я невольно радуюсь, что существуют люди, не вписывающиеся в рамки – по крайней мере, я верю, что внутренне он тот же. Внешне, конечно, руководитель фотоагентства КХЛ, признанный мастер, легенда российской спортивной фотожурналистики, соответствует своему возрасту и статусу. Даже его знаменитое прозвище «Борода» сегодня звучит с почтением к сединам и весу (не буквально), в отличие от прежних времен, когда оно было дружески-ироничным и веселым.
Раньше стоило упомянуть Володю, и люди начинали улыбаться. «А, Борода!» – и всем сразу было ясно, о ком речь, образ моментально возникал перед глазами. И неважно, кто был собеседником – под обаяние Беззубова попадали все, без деления на ранги. В молодости и зрелости (хотя сейчас молодость, кажется, продлилась лет на двадцать), каким я его помню по работе и общению, Володя Беззубов был воплощением обаятельного «рубахи-парня», для которого все вокруг – друзья. Удивительным образом эта искрометная беззаботность и полное отсутствие интереса к быту сочетались в нем с железной профессиональной дисциплиной. Я не припомню ни одной сорванной по его вине съемки или невыполненного задания. Возможно, это следствие его «гражданской» профессии – он ведь учился и тринадцать лет работал машинистом электровоза, а эта работа не терпит разгильдяйства.
Практически на всех его снимках люди хоккея выглядят добрее, чем обычно. Я, признаться, больше всего люблю его фотографии хоккея вне льда. И никогда не возникало ощущения, что камера Беззубова подсматривает, выискивает за кулисами что-то хайповое, что-то, от чего герою будет не по себе и захочется закрыться. По сути, он «антипапарацци», при этом совсем не лакировщик действительности. Просто он любит своих героев, и они это чувствуют, доверяют ему и раскрываются, часто с совершенно новой стороны.
Речь не только об «особом глазе», который должен быть у настоящего мастера (талант владения сложной техникой, которым обладают многие современные фотографы, здесь не в счет). Со вкусом, глазом и чутьем у Беззубова все в полном порядке. Я говорю о таланте притягивать людей и безгранично щедро делиться этим даром. Быть «своим» в хоккейном мире непросто, а пытаться подстроиться под него – бесполезно, фальшь всегда будет заметна. Так вот, Владимир Николаевич не подстраивается, не пытается всем понравиться, не просчитывает, как войти в доверие, не корчит из себя всезнайку, не кичится заслугами и связями – именно поэтому его и любят. И это, пожалуй, самый главный и бесценный его дар, ничуть не умаляя его мастерства как фотографа.
Помню, как осенью 94-го ехали на «пятьсот веселом» в Нижний Новгород во время триумфального турне наших заокеанских звезд. Журналисты в одном вагоне, «небожители» – в другом. К кому в купе набилось столько народу, что все не уместились? Конечно, в наше, потому что хотели пообщаться с Бородой. Почему семерых голодных и сердитых «пиратов пера» не выгнали с банкета на теплоходе «Федор Достоевский» во время чемпионата мира в Стокгольме в мае 95-го? Потому что ключевые фигуры вечера в итоге оказались за нашим изначально пустым столом – все благодаря тому, что с нами был Володя Беззубов, ставший центром притяжения. С кем Александр Палыч Рагулин хотел открыть подаренный Ульфом Стернером в том же Стокгольме на день рождения прозрачный пластиковый дипломат с бутылкой «Абсолюта» и шестью рюмками? Конечно, с Бородой, и не только потому, что их дни рождения рядом.
Мое желание как-нибудь посидеть с ним тихо вдвоем, спокойно поговорить по душам, так и осталось неосуществленным. Куда там – вокруг Беззубова всегда бурлило движение, одного собеседника ему было явно мало, и еще до первого тоста, где бы мы ни находились, собиралась толпа. Это была его стихия, ему хотелось разделить «праздник общения» со всеми, чтобы никто не почувствовал себя обделенным. Конечно, с годами этот хаотичный поток немного стих, но совсем прекратиться не мог. И мне еще повезло приобщиться к этой щедрости Бороды в начале нового века, когда мы работали в еженедельнике «Весь хоккей» (отличный был проект, просто замечательный – жаль, недолговечный).
Идти на встречу вместе с Беззубовым – почти стопроцентная гарантия, что собеседник отнесется к вам с тем же доверием. Так мы ездили к незабвенному Сергею Михалеву, так я заслужил расположение Александра Палыча, трижды общаясь с Рагулиным, так мы с Володей летали в Челябинск на защиту кандидатской диссертации к его большому другу «Карпуне» – Валерию Карпову. Таких знаковых «подарков судьбы» благодаря ему было не меньше полутора десятков. Однажды меня совершенно поразил Вячеслав Иванович Старшинов после интервью. Узнав, что я еду из «Сокольников» на Ленинградский вокзал проводить в Питер Володю Беззубова, он сказал, что таких людей в одиночку не провожают – и поехал вместе с нами. Провожали красиво.
Необходимо воздать должное Владимиру Николаевичу как руководителю уникального фотоагентства КХЛ, наставнику молодых коллег, автору тысяч снимков, запечатлевших важнейшие моменты истории отечественного хоккея – как в периоды переломов, так и относительной стабильности. Относительной, потому что абсолютная стабильность в хоккее невозможна – это слишком живая игра, что в полной мере относится и к одному из главных ее фотолетописцев. Не буду расхваливать его работы – их лучше видеть, и очень хочется, чтобы однажды лучшие из них предстали на персональной фотовыставке. Убеждать в том, что Владимир Николаевич Беззубов любит хоккей, излишне: не любил бы – не продолжал бы ездить по городам и весям, пусть и не так активно, как раньше. То, откуда и как его будут поздравлять с юбилеем, скажет об этом лучше любых слов.
Напоследок еще одна история из давних времен. Как-то раз Бороду вызвали в суд в качестве свидетеля, чтобы защитить авторские права его друга, выдающегося фотографа. Суд как суд, все строго и официально. Вызывают свидетеля Беззубова В.Н., спрашивают, знает ли он истца. «Кого, Серегу? Классный чувак!» Зал взорвался смехом.
Эта зарисовка – чтобы показать его непарадную сторону. Юбиляр вообще не любит формальных портретов, ни как объект съемки, ни как фотограф.
Континентальная хоккейная лига от всей души поздравляет Владимира Николаевича Беззубова с 70-летием – прекрасным, мудрым и значимым юбилеем! Ваш жизненный путь – это история преданности любимому делу, настоящей страсти к хоккею и безграничной энергии, которая вдохновляет всех вокруг. С самого основания Континентальной хоккейной лиги вы остаётесь её неотъемлемой частью, вкладываете душу в развитие спорта и являетесь примером профессионализма и надёжности.
Перед стартом товарищеского матча между сборной легенд хоккея и командой «Роспресса», вице-президент КХЛ Андрей Точицкий вручил Владимиру Беззубову памятную медаль за верность хоккею.
Роман Кречетов