Слава нашего хоккея. Вячеславу Старшинову – 85 лет

Однажды Вячеслава Ивановича остановил сотрудник ГАИ и, узнав его, уверенно заявил: «Вы – Майоров!» Старшинов с юмором ответил, что пока еще Старшинов. Он не уточнял, когда именно произошел этот случай, но, вероятно, не в золотые 60-е, когда звезд советского хоккея знала, без преувеличения, вся страна. Конечно, братьев-близнецов Майоровых часто путали, но Вячеслава Ивановича, хотя он и не был похож на них, иногда ошибочно относили к этой же компании. Вероятно, дело было в «армейских» фамилиях (хотя «Спартак» не был армейским клубом, фамилии звучали похоже), и до середины 60-х их тройку часто воспринимали как единое целое – прежде всего, благодаря их игре.

Они не соревновались в популярности – ее хватало на всех. Однако младший член легендарной тройки в какой-то момент стал по-настоящему вездесущим. В заставке популярного советского киножурнала «Новости дня», который показывали перед каждым киносеансом, демонстрировалась нарезка кадров: комбайны в поле, производственные процессы, студенты, армия… А в финале – хоккеист под восьмым номером с ремешком от шлема на подбородке и спартаковским ромбом на груди. Сбитый соперником, он продолжал неистово рваться вперед и, лежа на льду, проталкивал шайбу в ворота. В этом знаменитом эпизоде соперниками Вячеслава Старшинова были игроки ЦСКА – Владимир Брежнев, сам Александр Рагулин, вратарь Виктор Толмачев, а также законы земного притяжения. Но ничто не могло его остановить. Поскольку «Новости дня» смотрели все, кто ходил в кино или клубы, можно сказать, что форварда под номером 8 действительно знала вся страна.

Слава тех лет не могла просто так исчезнуть в лихие 90-е. Именно в середине десятилетия произошел эпизод, ставший для меня невольным уроком от нынешнего юбиляра. Наш чартерный рейс с чемпионата мира 1995 года в Стокгольме приземлился в Шереметьево чуть позже трех других самолетов. О быстром прохождении паспортного контроля можно было только мечтать. Пришлось ждать в очереди на лестнице. Рядом, как по волшебству, оказались Вячеслав Старшинов и Виктор Шалимов – легенды, кумиры, спартаковцы. Разговор шел непринужденно, просто чтобы скоротать время. Я больше слушал, но очень хотелось вставить свои «пять копеек». У меня были для этого основания. Меньше года назад в Магнитогорск, где я тогда жил и работал, приезжала знаменитая команда ветеранов сборной СССР. После товарищеского матча был банкет, на котором мы, как мне показалось, хорошо пообщались с Вячеславом Ивановичем. Он даже записал мне свой номер телефона на салфетке, сказав: «Звони, не стесняйся!» Я не питал особых иллюзий, но поскольку встреча в Шереметьево произошла сама собой и в неформальной обстановке, я решил воспользоваться моментом и напомнить о нашем недавнем знакомстве. Я спросил: «А помните, Вячеслав Иванович, как мы с вами хорошо сидели в Магнитогорске?» Обняв меня за плечи, с той самой неповторимой улыбкой великий центрфорвард ответил: «С кем мы только не сидели!» Конечно, Вячеслав Иванович изящно поставил меня на место, но сделал это с таким мягким юмором, абсолютно естественно, без малейшего желания обидеть. Я внутренне аплодировал собеседнику и навсегда усвоил этот урок.

Говоря о том, «с кем только не сидели», достаточно взглянуть на фотографию 1963 года, где Юрий Гагарин стоит рядом со Старшиновым. Трудно понять, кто из них тогда был большей звездой. Юрий Алексеевич словно жестом показывает: «Нет, звезда – вот этот парень» – 23-летний свежеиспеченный чемпион мира, автор золотого гола в ворота канадцев, обожаемый публикой бомбардир, гордость советского хоккея, герой обложек журналов. Список знаменитостей из самых разных областей, с которыми Вячеслав Иванович общался, с годами только рос. Когда я однажды спросил его, как им удавалось вписываться в богемные круги, Старшинов ответил: «Мы не были “рядом с богемой”, мы сами ею были. При этом я, как и мои товарищи, постоянно был занят не только хоккеем. Учеба и занятия наукой требовали серьезного подхода и исключали праздный образ жизни».

Он выиграл девять чемпионатов мира подряд – с 1963 по 1971 годы, а также две Олимпиады. Мог бы выиграть и больше, но на бронзовый Скво-Вэлли 1960 года его вместе с братьями Майоровыми не взяли. Причина была в том, что эта молодая, но уже знающая себе цену тройка не захотела менять спартаковский ромб на погоны армейцев. А перед Саппоро 1972 года тренеры Тарасов и Чернышев накануне своего последнего турнира не слишком доверяли ветеранам. К тому же, Старшинова в клубе уже почти убедили возглавить «Спартак», и необходимость делать сложный выбор, казалось, отпала сама собой. Полагаю, это ускорило его решение перейти на тренерский мостик, хотя Вячеслав Иванович тогда еще не знал, что окончательно завершит игровую карьеру лишь спустя долгих семь лет. И все же жаль, что не случилось олимпийского «закольцовывания», как у Рагулина, Кузькина, Давыдова и Фирсова.

В Японии Старшинов, тем не менее, окажется довольно скоро. Знаменитого центрфорварда пригласили в качестве консультанта в клуб «Одзи Сейси» из города Томакомай. Проницательные японцы после обстоятельного знакомства уговорили его не только передавать опыт, но и немного поиграть самому. Это «немного» растянулось на три сезона. Старшинов делил тренерские обязанности с Масукава-саном, приведя команду к чемпионству и двум серебряным медалям, а сам трижды становился лучшим бомбардиром Японии. Позже по этому же пути пойдут другие советские мастера – Владимир Шадрин, Юрий Ляпкин, Валерий Белоусов, Василий Первухин. Но хоккейным первооткрывателем «Страны восходящего солнца» навсегда остался Вячеслав Старшинов.

Возвращение Старшинова на лед в спартаковской форме после пребывания в Японии стало для многих полной неожиданностью. Быстро нашлось объяснение: мол, уже обладая снайперским рекордом (достижение Алексея Гурышева он превзошел еще в мае 1972 года, забросив свою 380-ю шайбу) и будучи уже кандидатом наук, Старшинов решил покорить заветный рубеж в 400 шайб. Это произошло в ноябре 1978 года. Сам Вячеслав Иванович эту версию отвергает, объясняя, что ему просто требовался переходный период. Так или иначе, ему удалось остановиться на отметке 408 шайб. Этот показатель через год превзошел Борис Михайлов, спустя три с лишним десятка лет – Сергей Мозякин, а затем и Данис Зарипов. Но Старшинов остается единственным из этой «четырехсотенной» плеяды, кто все свои шайбы забросил за один клуб. В этом он по-прежнему уникален.

Поистине удивительно, что последние свои голы Старшинов забивал после двух возвращений в команду – в 1974 году, оставив должность старшего тренера, и в 1978 году после возвращения из Японии. Тогда о нем как об игроке вспоминали все реже, а играл он бесплатно, как настоящий любитель. При этом он уже был кандидатом наук – уникальное сочетание, которому нет аналогов. Перерывы в карьере игрока в общей сложности составили пять сезонов. Если бы не они, обогнать Вячеслава Ивановича смог бы, пожалуй, только неподражаемый Сергей Мозякин.

Да, Вячеслав Старшинов действительно умел забивать! Полистайте старые хоккейные фотоальбомы или найдите снимки в интернете. На многих фотографиях Старшинов – в окружении соперников, в самой гуще борьбы. Его цепляют, толкают, бьют, но он все равно устремляется куда-то… Куда именно, всем известно – к воротам! Анатолий Тарасов, который весьма ревностно относился к спартаковской тройке, именно за эту игровую страсть и полюбил Старшинова. Тарасов писал: «В сраженьях перед воротами соперника был неудержим. С железным хватом клюшки, крепко стоящий на ногах, Вячеслав своих намерений никогда не скрывал – бросал сопернику открытый вызов и рвался к цели по прямой… Он всегда лезет в самое пекло, никому спуску не дает. Второго такого, может, во всем мире нет!» Если мэтр и преувеличивал, то совсем немного. В 60-е годы, возможно, был центрфорвард более тонкий и искушенный – Александр Альметов. Но, как тонко подметил писатель Александр Нилин, как спортсмен Альметов со Старшиновым рядом не стоял. Речь, конечно, о неукротимой жажде гола, игровой страсти и абсолютной самоотдаче. В этом Вячеслав Иванович, без сомнения, остается первым среди отечественных центрфорвардов всех времен.

Я полюбил тройку Старшинова и Майоровых беззаветно и, можно сказать, иррационально. Интуитивно чувствовалось, что для них любая игра – это и есть счастье, не омраченное ничем. Страна словно ждала этих трех будущих авиаинженеров, интеллектуалов с клюшками в руках, олицетворяющих, казалось бы, несбыточную мечту о свободе и радости творчества. Характер, полностью воплощенный в игре – это, безусловно, Борис Майоров. Лидер во всем – органичный, взрывной, элегантный. Родившийся на несколько минут позже брат Евгений во многом уступал Борису, но только не в понимании игры. Поначалу братья Старшинова, появившегося в команде в 1957 году, приняли настороженно и ворчали, зачем тренер Александр Игумнов подсунул им такого неуклюжего новичка. Ворчали, впрочем, совсем недолго. Освоившись, новичок брал свое благодаря неукротимости, уникальному голевому чутью и природной «лошадиной» выносливости. На рубеже 60-х эти «наглецы с Ширяева поля» рвали всех, порой даже казавшийся непобедимым ЦСКА. Конечно, могли и проиграть аутсайдеру, но, набравшись опыта, очки просто так никому уже не отдавали.

Много лет спустя Тарасов напишет, что Старшинов «играл практически без срывов – и в молодости, и в конце своего верного служения хоккею». А Борис Майоров, человек не слишком щедрый на комплименты, подчеркнет: «Уж если он поставил перед собой какую-нибудь задачу, никакие преграды на пути его не остановят. Он даже не будет их обходить, он их просто-напросто сметет». Хватка у него действительно крестьянская. Старшиновы родом из деревни под Ржевом, воспитание у Вячеслава было основательное, и так же основательно он брал высоты – что в спорте, что в учебе, что в науке. Мог стать отличным футболистом (Андрей Старостин подтверждал это в предисловии к одной из книг Старшинова), занимался акробатикой и боксом. Все эти навыки пригодились на льду. Сам Тарасов удивлялся, как легко Старшинов справляется с самыми сложными и заковыристыми упражнениями. Богатырем он, однако, не казался, хотя перетолкать и перебороть мог кого угодно. В его игровой манере в первую очередь чувствовались стиль и «порода» – иначе бы он не ужился с Майоровыми. Их комбинационной игре требовалась мощная ударная сила в атаке и надежность в обороне. А голеадор Старшинов был еще и сильнейшим в стране центрфорвардом оборонительного плана, хотя не все это замечали. Это сочетание бомбардира и «разрушителя» – редчайшее и уникальное. Голеадоров от Бога обычно не используют в меньшинстве, но Старшинов справлялся и с этой задачей.

Легендарное звено в классическом составе перестанет существовать в начале второй половины 60-х. Дуэт Бориса и Вячеслава, признанный одним из лучших в мировом хоккее, завершит свой славный путь в сборной Олимпиадой в Гренобле, а в клубе – третьей для «Спартака» победой в чемпионате страны весной 1969 года. Старшинов еще успешно играл с разными замечательными партнерами, принял от великого капитана Бориса Майорова «эстафету» и трижды поднимал над головой Кубок чемпионов мира. Окончательно он завершил уникальную карьеру на десять лет позже Бориса, уже совсем в другую эпоху.

Книги Старшинова, не в обиду автору и соавторам, даже с учетом времени их написания, получились слишком «гладкими» – ни одного резкого суждения, ни одного неосторожного слова. На льду центрфорвард и бомбардир под номером восемь был яростен и ярок, не щадил ни себя, ни соперников – ни у своих, ни, что особенно важно, у чужих ворот. А на страницах – полный стандарт образцового советского спортсмена, делегата съезда комсомола, чемпиона и во всех отношениях положительного героя. Но что поделать, если он именно такой и есть? Ирония и самоирония, конечно, присутствуют в манере общения Вячеслава Ивановича, но без жесткости. Не случайно профессор Старшинов, почти четыре десятилетия возглавлявший кафедру физвоспитания в МИФИ, еще и стихи пишет, сочетая в себе «физика» и «лирика». Есть у него стихи и про весну – в том числе про хоккейную. В ту пору его все звали просто – Слава.

Досье: Вячеслав Иванович Старшинов