Виктор Васильевич Тихонов ушел из жизни более десяти лет назад, предоставив будущим поколениям возможность свободно оценивать как его творческое наследие и вклад в развитие отечественного хоккея, так и его личность – одновременно цельную и полную противоречий.
С тех пор время от времени возникают дискуссии, обычно непродолжительные, поскольку крайние оценки часто сводятся к черно-белому восприятию – почти всегда «или – или». Однако, как и в случае с любой выдающейся личностью, однозначные характеристики неприменимы. Тренер Тихонов, несмотря на кажущуюся замкнутость, был полностью открыт в своих проявлениях, сочетая величие с максимализмом, граничащим с фанатизмом. Тихонов-человек – личность сложная, немного, но менявшаяся вместе с меняющимся миром.
Виктор, выросший на Малой Сухаревской, пережил войну в довольно сознательном возрасте, рано лишился отца, погибшего под Сталинградом (у Василия Прохоровича, работавшего на оборонном заводе, была бронь, но он отправился на фронт добровольцем). Он познал голод и холод (мешок картошки, на который мать выменяла в Подмосковье оставшиеся вещи, однажды спас им жизнь). Чтобы помочь матери, после четвертого класса он пошел работать учеником автослесаря в Бахметьевский автопарк. Завершал учебу он уже в конце войны. Такое начало трудовой биографии во многом сформировало его отношение к жизни и работе. Что касается памяти, то 9 мая Виктор Тихонов, если оказывался в Москве, непременно шел к Большому театру, где собирались фронтовики, и обнимался с однополчанами своего отца – они прекрасно помнили Василия Прохоровича Тихонова. Это важный штрих, о котором Тихонов, впрочем, как и обо всем личном, особо не распространялся.
Как-то один известный хоккеист, отвечая на прямой вопрос о Тихонове, сказал: «Как тренер – вызывает уважение, как человек – не приемлю». И это нельзя просто списать на «время было такое». Тот же Анатолий Владимирович Тарасов – тоже был диктатором, но мало кто из его подопечных вспоминал о нем плохо, ценя в неистовом «прародителе» именно человеческий подход, убеждение, что «личность Тарасов не ломал». Конечно, здесь возможны разные мнения, но стоит отметить хотя бы то, что в своих книгах, частично мемуарного характера, главный идеолог нашего хоккея находил для всех звезд добрые, а порой и восхищенные слова – даже несмотря на то, что с некоторыми у автора были не просто напряженные отношения, а с кем-то их и вовсе не было.
С Виктором Тихоновым такого рода примирения происходили иначе, хотя руку ему пожали почти все, с кем он когда-то был в ссоре. Впрочем, «ссора» – слово неточное. Будучи в силе, Тихонов не ссорился; он вычеркивал человека, если тот совершал что-либо, противоречащее, по мнению Виктора Васильевича, установленным принципам. Попасть в немилость к Тихонову означало, скорее всего, расстаться – это очень быстро усвоили все игроки, оказавшиеся в его подчинении в ЦСКА. Дело было не только в том, что новый главный тренер устроил им непростую учебно-тренировочную жизнь с легендарным «Сантьяго» (16 беговых отрезков по 400 метров с короткими паузами, которые даже верный сторонник Тихонова Алексей Касатонов называл пыткой) – дело было в отношении. Тихонов пришел не просто «наводить порядок», он пришел с осознанием возложенной на него миссии – вернуть базовый клуб сборной и саму сборную на вершину и удерживать ее там максимально долго.
Его приход в сборную и ЦСКА в 1977 году тесно связан с Анатолием Тарасовым. Мэтр еще был полон сил и, вероятно, небезосновательно надеялся, что после неоднозначного периода под руководством Боброва и Кулагина сборную снова доверят ему. Тихонова, которого Анатолий Владимирович невысоко ценил как игрока и довольно скептически воспринимал как тренера, Тарасов поначалу не считал конкурентом. А Тихонов, придя в ЦСКА, констатировал, что в той команде «после Тарасова» отсутствовала не только «железная» дисциплина, но даже элементарная – с точки зрения требований современного спорта. К ворчанию Тарасова в высоких кабинетах Тихонов относился с иронией – за его спиной была поддержка такого уровня, о которой мэтр и мечтать не мог.
Лидеры ЦСКА всерьез не воспринимали нового главного тренера. Для них он был всего лишь бывший средний игрок, а затем помощник Аркадия Чернышева, который что-то пытался сделать в Риге. Это «что-то» было вполне революционным: тот же переход на четыре звена и интенсивный, почти тотальный хоккей, позволивший команде со средним составом подняться из второй лиги до четвертого места в высшей. Но ЦСКА Константина Локтева, весь из себя «недисциплинированный», как правило, обыгрывал тихоновских «бегунков» за счет мастерства – за редким исключением. Однако будущее было за Тихоновым, и оно началось, когда Константину Борисовичу Локтеву объявили об отставке перед чемпионским (!) банкетом.
Именно этические соображения не позволили Виктору Тихонову сразу дать согласие на переход, когда его пригласили в высокий кабинет председателя КГБ СССР Юрия Андропова. Второй вызов отказа уже не предполагал, хотя Тихонов понимал, что его ждет. Андропов не обещал ставленнику легкой жизни, но все знали, что главный пост в советском хоккее доверен жесткому, требовательному и даже фанатичному специалисту с подачи самого верха. Попытки протеста были подавлены им сразу и бесповоротно, начиная с неудачного выступления Владимира Петрова на собрании по ходу первого для Тихонова чемпионата мира в Праге.
На тот чемпионат Тихонов не включил в состав ни одного игрока «Спартака». Он возрождал «базовость» ЦСКА, получив на это полный карт-бланш. Он считал, что его миссия оправдывает любые подходы, независимо от того, нравятся они кому-то или нет.
Любопытно, что в юности именно армейский клуб дважды отказал Виктору Тихонову. Первый раз это произошло после войны, когда способный и даже талантливый футболист не прошел в основу юношеской армейской команды. Пробиваться наверх Тихонову пришлось через «Буревестник», где он был капитаном команды, а в 1948 году, выступая за юниорскую сборную Москвы, завоевал Кубок СССР. Играл он, естественно, и в русский хоккей, и первыми из грандов его заметили динамовцы. Но всех опередили «летчики» Василия Сталина. По легенде, когда Витю Тихонова прямо из коммуналки привезли на смотрины к хозяину ВВС, тот ограничился тремя словами: «Хороший молодой человек», что и решило судьбу кандидата. Здесь Тихонов тоже начинал с футбола, а в канадский хоккей его привлек не кто иной, как Всеволод Бобров, уже после гибели основного состава в авиакатастрофе 7 января 1950 года.
По комплекции защитник из худющего Вити Тихонова был никакой, но парень взял свое упорным трудом, настойчивостью, хорошим позиционным чутьем и быстрым освоением хоккейных премудростей. Звездой Тихонов не стал, но три чемпионских звания с ВВС заслужил. А в 1953 году, после расформирования ВВС и объединения с ЦДСА, старший тренер армейцев не включил Виктора Тихонова в состав. Этим тренером был Анатолий Тарасов. Молодого защитника «подобрал» Аркадий Чернышев, в команде которого Виктор Тихонов в четвертый раз подряд стал чемпионом страны и еще почти десять лет верой и правдой служил под бело-голубым флагом.
Таким образом, в конце 70-х сложилась многофигурная картина, в результате которой как минимум на полтора десятка лет Виктор Тихонов, преодолев все препятствия, стал ключевой фигурой в российском хоккее.
Фотографий, где Тихонов улыбается, немного – их можно пересчитать по пальцам. Профессия сама по себе не располагает к безмятежности и улыбкам, но по строгости выправки он мог дать фору любому, проявляя здесь максимализм, причем совершенно естественный – просто так он себя ощущал. Произвести впечатление – это не про Тихонова. Он предпочитал делать дело, поддерживать максимально высокий уровень, и ради этого не щадил никого, включая себя. Отсюда – все его величие и все его противоречия, подлинные и мнимые ошибки, лишь подчеркивающие значимость и неоднозначность личности Виктора Васильевича Тихонова – человека, трижды приводившего сборную СССР к олимпийскому золоту, восемь раз – к победам на чемпионатах мира, а команду ЦСКА – к 12 (!) подряд победам в чемпионатах страны. Про 30 килограммов медалей он говорил совершенно серьезно.
Независимо от отношения, конец 1970-х и 1980-е годы в хоккее, не только в СССР, стали эпохой Тихонова. Установка руководства страны совпала с его убеждениями и амбициями. Свою миссию он видел в том, чтобы его хоккей был лучшим всегда и во всем. Отсутствие харизмы, отличавшее Тихонова от великих предшественников, компенсировалось невероятной работоспособностью, дотошностью и стремлением любой ценой достичь совершенства. Отсюда – жесткость подходов и требований: он проверял гармонию алгеброй, рубил сплеча, расставаясь с именитыми ветеранами, держал подопечных в жестких рамках и постоянном напряжении, не давал поднять голову ни одному из конкурентов, выжимая все соки из “провинции”. Для него, по сути, не существовало других команд, кроме ЦСКА и сборной страны. Обе прославляли страну и двигали мировой хоккей вперед, но для внутреннего развития цена оказалась чрезмерно высокой. Тихонов, однако, знал, во имя чего он это делает. Советская система оценила титанические усилия, но важно понимать, что их оценила и страна, готовая многое простить за счастье быть лучшей на планете не только в космосе, но и в хоккее.
Конечно, были и поражения, в том числе значительные, как, например, американское «чудо на льду» на Олимпиаде в Лейк-Плэсиде в 1980 году, которое вошло в число знаковых спортивных событий столетия. Но были и эпические победы: Кубок вызова 1979, Кубок Канады 1981 (тот самый, без оставленного в Москве и погибшего в автокатастрофе Валерия Харламова). В целом, по соотношению побед и поражений почти полтора десятка лет равных Виктору Тихонову в мире не было. Есть вещи совершенно невероятные: после Лейк-Плэсида национальная сборная за следующие четыре сезона не проиграла не то что ни одного матча – ни одного периода! Тихоновский ЦСКА мог за весь чемпионат потерять всего два очка, как это случилось в сезоне 1983-1984. Монополия не способствует прогрессу, и обратная сторона медали предвещала большие потрясения. Но сборная демонстрировала хоккей будущего, особенно в эталонном исполнении пятерки Фетисова-Ларионова, и ради такого великолепия можно было не обращать внимания на мелочи.
Эта легендарная пятерка, обладавшая феноменальным пониманием игры и высочайшей интенсивностью, стала вершиной тренерского творчества Тихонова, самым совершенным его творением, главной гордостью, но на рубеже 1990-х превратилась в его главную боль. Против него как человека системы восстали лидеры, жаждавшие иного отношения. Конфликт отражал драму, происходившую со страной – обретение свободы, которая, как ни крути, требовала жертв. Подопечные стремились за границы, а для Тихонова «уехать» означало если не сбежать (на это решились молодые Александр Могильный и Сергей Федоров), то в любом случае – предать. Пройдет много времени, прежде чем прежние разногласия покажутся главным участникам конфликта не такими уж важными. Но осадок останется.
На исходе нулевых в популярной рубрике «Спорт-Экспресса» «Разговор по пятницам» Виктор Васильевич обронил фразу, что любить игроков «совсем не обязательно». Эти слова можно счесть вырванными из контекста и не принимать всерьез, но, пожалуй, в них есть зерно его характера. И зачастую ему платили той же монетой.
Тихонов еще сумеет завоевать последнее олимпийское золото в Альбервилле-1992 – без многих своих лучших воспитанников, с командой, выступавшей уже под флагом СНГ. Эта победа исчерпает инерцию удачи. Первый безмедальный чемпионат мира обозначит границу безнадежно уходящей эпохи, а первая безмедальная Олимпиада 1994 года в Лиллехаммере подведет черту. Через пару лет разлад в ЦСКА оставит ему право просто остаться в профессии – без прежних привилегий. Общественность, не забывшая обид и уставшая от тихоновского диктата, вынесет беспощадный вердикт: «Ну, и где теперь великий тренер Тихонов?», а он будет работать назло всему. Совершенно в других реалиях, решая задачи, казалось бы, недостойные великого тренера, не оставляя надежды, вызывая даже у недоброжелателей нечто похожее на сочувствие.
Он еще ненадолго возглавит сборную России и пройдет через унижение чемпионатом мира в Остраве в 2004 году – картина завершающей провальный турнир пресс-конференции до сих пор стоит перед глазами. Но именно оттуда, с самого низа, начнется новый подъем отечественного хоккея. Осуществлять его будут другие люди, в том числе и прежде всего – его бывшие подопечные, а значит, и ученики. Каждый из них будет ему в разной степени благодарен за трудную науку. А Тихонов, занимая почетные должности и радея за ЦСКА, продолжит жить игрой, как и прежде – словно ничего не изменилось.
Пережил трагическую гибель сына. Поздравил внука, ставшего лучшим нападающим победного для России чемпионата мира 2014 года в Минске. Успел увидеть ЦСКА на первой строчке турнирной таблицы.
И ушел в ноябре 2014-го, бесснежным предзимьем, оставив наследие, которое не укладывается в рамки давно ушедшей эпохи. Конечно, его эпохи.
Роман Кречетов